Чарли.. Чарли Буковски

это была гостиница почти на вершине хома, спуск с того холма крут ровно настолько, чтобы подгонять вас вниз по дороге в винную лавку, а обратный подъём с бутылкой - ровно настолько, чтобы не лишать понапрасну сил. Некогда гостиницу выкрасили в переливчато-зелёный цвет с множеством ослепительно ярких пятен, но после дождей, особых лос-анжелесских дождей, от которых всё становится чистым и блёклым, яркая зелень уже держалась на честном слове - как и люди, что жили внутри.
То, как я туда переехал и почему покинул прежнюю комнату, я помню довольно смутно. Вероятно, дело в том, ч то я пил, не слишком утруждал себя работой, а по утрам громко спорил с уличными дамами. Эти утренние споры происходили отнюдь не в десять тридцать утра. Они происходили в три тридцать утра. Обычно, если никто не звонил в полицию, всё кончалось записочкой под дверью, всегда карандашом на рваной линованой бумаге: "Уважаемый сэр, мы вынуждены просить вас как можно быстрее съехать." Как-то раз это случилось днём. Спор был окончен. Мы подмели разбитое стекло, сложили все бутылки в бумажные мешки, выбросили из пепельниц окурки, поспали, проснулись, и я уже, не покладая сами знаете чего, усердно трудился сверху, когда услышал, как в замке поворачивается ключ. Я так удивился, что даже не остановил долбёжку. На пороге возник коротышка управляющий - лет сорока пяти, совсем без волос, разве что на яйцах да за ушами, - он взглянул на лежавшую снизу, подошёл и ткнул в неё пальцем: "Ты... ты, ВОН ОТСЮДА!" Я сбился с ритма и распластался ничком, искоса поглядывая на него. Потом он ткнул пальцем в меня. "И ТЫ тоже вон отсюда!" Он повернулся, вышел за дверь, неслышно затворил её и направился дальше по коридору. Я снова завёл машину, и нам удалось отметить прощанье классным пистоном.
Как бы то ни было, я оказался там, в зелёной гостинице, в поблёкшей зелёной гостинице, я оказался там со своим чемоданом, битком набитым тряпьём, временно в одиночестве, зато я обладал деньгами за жильё, был трезв и поселился в комнате со стороны фасада, обращённого к улице - третий этаж, телефон в коридоре за дверью, газовая плитка в окне, большая раковина, маленький настенный холодильник, пара стульев, стол, кровать и ванная дальше по коридору. И хотя здание было очень старое, там даже имелся лифт - некогда это был шикарный притон.Теперь же там поселился я. Первым делом я разжился бутылочкой, а выпив и уничтожив двух тараканов, почувствовал себя там как дома. Потом я направился к телефону и попытался дозвониться даме, которая, как я полагал, сумеет меня ублажить, но в тот момент она наверняка ублажала кого-то другого.