Леонид Леонов
дикая вишня
offline
метки: персоналии
.. целый век человек прожил. просто вообще.. мне даже не представить себе.. родился в конце мая 1899, умер в 1994м году. вы представьте только - сколько он видел!! он знал и Есенина и Горького... он сражался в рядах Красной Армии, он даже дожил до перестройки.. он родился в конце 18 века и на его глазах человек полетел в космос, при нём Советский союз создался и распался. это человек эпохи. и он был писателем публицистом прозаиком. он видел все революции начала века. и всё это время он оставался жив. просто.. я под впечатлением.и такой симпатичный
молодой 
дикая вишня
offline
Позавчера у нас обедал Леонид Леонов, который вместе с Лавренёвым, Бровкой и Овечкиным находился двадцать дней в нашей стране. Леонов всех, а особенно Оскара*, покорил своей зрелостью, мудростью, искренностью, глубиной познания жизни, а наиболее – глубиной внимания к тайнам жизни. Без жалоб и злобы, гуманно и с пониманием говорил он о проблемах России, её социалистической одиссее.
Записываю несколько характерных его мыслей и суждений: «Я пятьдесят семь лет был русским. Западником никогда не был и не буду».
«На меня всегда нападали и ругали. Меня били. Считаю, что незаслуженно. Ни одну мою книгу не хвалили… Критики на свои книги не читаю… Все эти критические выступления напоминали вот что: «Уа-а, Леонов украл три рубля!» А я сам про себя смеялся: «Дураки, я украл двадцать пять рублей!» Борьба между критиками и писателями у нас очень похожа на одно явление в среде насекомых. Прямокрылый жук – очень прожорливое насекомое; он пожирает гусеницу, а в это время другой такой жук пожирает его зад. Мы, писатели, – гусеницы. Критик же, конечно, – прямокрылый жук, который пожирает гусениц. А другой жук, пожирающий его зад, знает, кто он».
«Утверждают, что я вышел из Достоевского. Но Максим Горький в предисловии к роману «Барсуки» на французском языке написал: «Леонов не имеет ничего общего с Достоевским». Другие пишут: «Леонов вышел из Максима Горького». Я этого не знаю… Человек нашего времени – тетрадь, исписанная памятью двадцати и более веков. Если бы не было Баха, Бетховена и Чайковского, не было их музыки, то сейчас гением был бы тот, кто написал всего несколько нот, несколько тактов…»
«Горький был большим человеком. Это лучший человек из тех, кого я в жизни встречал и знал. Столько бескорыстной любви, столько радости из-за любого добра, по поводу каждого успеха в науке, экономике, политике я никогда не видел, чтобы кто-то проявлял так, как Горький. Жаль, что я недостаточно высказывал похвалы в его адрес. Однажды сказал ему, что начало его повести «Детство» – образец для всех писателей: мать причёсывает мёртвого ребёнка, чтобы красивее был… А он грустно ответил: «Вам, Леонид Максимович, нечему у меня учиться».
Оскар и я говорили о трагической роли Максима Горького в истории социалистической литературы. О том, как социализм и ждановизм использовали несколько позиций Горького, касающихся педагогической и пропагандистской функции литературы. «Революционный романтизм» – это категория, ставшая идеологической нормой социалистического реализма. Леонов с этим не соглашался. Он упорно защищал Горького, советуя нам приложить больше усилий, чтобы понять путь России в современную цивилизацию.
«Всё произошедшее было нужно, необходимо, чтобы Россия стала тем, чем она есть сегодня. Россия была рудой, которую нужно было загрузить в мартеновскую печь, в температуру десять тысяч градусов, чтобы она переплавилась в благородный металл…»
«Писателям я никогда не давал своих текстов. Будучи гимназистом, с тетрадкой стихов постучался в дверь Валерия Брюсова. Вышла служанка и сказала: «Таких он принимает только по пятницам». У меня в кармане был один-единственный рубль. Я подмигнул ей и дал этот рубль; она взяла и впустила меня. Когда я, прижимая тетрадку к груди, зашёл в большой холл, увешанный картинами, сверху, с какой-то лестницы, стала кричать некая дама. Я бросился наутёк. Это было моё первое и последнее обращение к писателям с собственными рукописями. Проверяю себя на двоих-троих своих друзьях».
«Каждый исписанный лист бумаги – это испорченный лист бумаги. Каждый белый, чистый, лист бумаги сохраняет возможность быть исписанным гениальными мыслями. Я почитаю бумагу; я её безгранично люблю. И переписываю, пока на ней есть даже самая незначительная погрешность в букве, пока не исчезнет и последнее перечёркнутое слово. Писатель должен почитать бумагу.
«И сам не знаю, как я в 1937 году остался жив…
В 1940-м меня ужасно побили после выхода одной книги… Я отправился в Среднюю Азию, чтобы набрать воздуха. Там познал многие тайны и задумался… Почему, например, не могут друг друга терпеть собака и кот? Или: почему змея боится прямокрылого жука? Жук упадёт на змею – и она мертвеет. Жук стоит на её голове. Чтобы сохранить равновесие и не упасть, он держит раскрытыми крылья; и если змея пошевелится, он свои зубцы запустит ей в глаза – потому змея замирает… Азиатские ласточки гнездятся в песке. Змеи поедают их яйца. Ласточки приносят к своим гнёздам жуков, чтобы те охраняли их яйца. Неизвестны условности между ласточкой и жуком. Но когда змея видит жука, то удаляется от гнезда... Сколько таких чудесных явлений и тайн в природе!..»
«Я был рад, что живу, что хожу, что дышу. От радости жизни начал писать стихи. Наверное, модернистские. Но только для себя».
«И я пишу экспериментальные тексты. Только не печатаю их. Огонь хранится в стальных сосудах. Бумаге легко придать всевозможные формы, она легко сворачивается. Но сверните вы в такую форму железный прут. Тогда я буду вам удивляться. А это лучше всех умел и знал Шекспир. Мы смотрим на такое железо – и удивляемся. Шекспир нашёл свою формулу, как его сворачивать в желаемую форму… Главное в литературе – найти форму для своей мысли… Красота – это концентрат истины... Слово должно быть куском каменного угля. Без капли воды».
«Писатели делятся на пишущих о том, что видят – лес над озером (Толстой, Чехов, Пушкин), и на пишущих о том, что отражается в воде (Гоголь, Достоевский, Щедрин). Я не люблю первых. Достоевский – это высшая математика человеческой души. Он прочувствовал и выразил весь спектр личности человека. А палитра Чехова из трёх цветов».
«Фадеев любил власть. На своём юбилее в Зале Чайковского он сказал: «Обещаю тебе, товарищ Сталин, что напишу, сейчас как раз его пишу, произведение мирового, исторического значения». Я никогда не слышал, чтобы человек произносил более трагические слова о себе. Меня пот облил. По-моему, такое заявление – самоубийство. Он сказал это, чтобы и таким образом поставить себя в положение зависимого, чтобы себя обязать этим заявлением, чтобы создать для себя ситуацию, из которой невозможно отступление. Какой ужасный крах!»
О Шолохове лишь кратко: «Посмотрим, что будет. Надо подождать».
Леонов – увлечённый и неординарный ботаник. Знает тысячи латинских названий. Изучает жизнь животных и растений. Из лесу перенёс муравейник на свою дачу, чтобы наблюдать жизнь муравьёв. Его страстно интересуют тайны природы. Больше, чем тайны состояний человека и общества.
Леонов оставляет впечатление человека, который страшно страдал. Он удивляет умной эмоциональностью. От него человек может заболеть – тёмной метафизической печалью. Это большой русский. Трагичный писатель. Нереализованный дар. Может быть, лишь несколько человек в нашем веке имели и имеют талант и ум такие, как он.
Из-за всего этого я перед ним чувствую себя печально и по каким-то причинам пристыженно.
Записываю несколько характерных его мыслей и суждений: «Я пятьдесят семь лет был русским. Западником никогда не был и не буду».
«На меня всегда нападали и ругали. Меня били. Считаю, что незаслуженно. Ни одну мою книгу не хвалили… Критики на свои книги не читаю… Все эти критические выступления напоминали вот что: «Уа-а, Леонов украл три рубля!» А я сам про себя смеялся: «Дураки, я украл двадцать пять рублей!» Борьба между критиками и писателями у нас очень похожа на одно явление в среде насекомых. Прямокрылый жук – очень прожорливое насекомое; он пожирает гусеницу, а в это время другой такой жук пожирает его зад. Мы, писатели, – гусеницы. Критик же, конечно, – прямокрылый жук, который пожирает гусениц. А другой жук, пожирающий его зад, знает, кто он».
«Утверждают, что я вышел из Достоевского. Но Максим Горький в предисловии к роману «Барсуки» на французском языке написал: «Леонов не имеет ничего общего с Достоевским». Другие пишут: «Леонов вышел из Максима Горького». Я этого не знаю… Человек нашего времени – тетрадь, исписанная памятью двадцати и более веков. Если бы не было Баха, Бетховена и Чайковского, не было их музыки, то сейчас гением был бы тот, кто написал всего несколько нот, несколько тактов…»
«Горький был большим человеком. Это лучший человек из тех, кого я в жизни встречал и знал. Столько бескорыстной любви, столько радости из-за любого добра, по поводу каждого успеха в науке, экономике, политике я никогда не видел, чтобы кто-то проявлял так, как Горький. Жаль, что я недостаточно высказывал похвалы в его адрес. Однажды сказал ему, что начало его повести «Детство» – образец для всех писателей: мать причёсывает мёртвого ребёнка, чтобы красивее был… А он грустно ответил: «Вам, Леонид Максимович, нечему у меня учиться».
Оскар и я говорили о трагической роли Максима Горького в истории социалистической литературы. О том, как социализм и ждановизм использовали несколько позиций Горького, касающихся педагогической и пропагандистской функции литературы. «Революционный романтизм» – это категория, ставшая идеологической нормой социалистического реализма. Леонов с этим не соглашался. Он упорно защищал Горького, советуя нам приложить больше усилий, чтобы понять путь России в современную цивилизацию.
«Всё произошедшее было нужно, необходимо, чтобы Россия стала тем, чем она есть сегодня. Россия была рудой, которую нужно было загрузить в мартеновскую печь, в температуру десять тысяч градусов, чтобы она переплавилась в благородный металл…»
«Писателям я никогда не давал своих текстов. Будучи гимназистом, с тетрадкой стихов постучался в дверь Валерия Брюсова. Вышла служанка и сказала: «Таких он принимает только по пятницам». У меня в кармане был один-единственный рубль. Я подмигнул ей и дал этот рубль; она взяла и впустила меня. Когда я, прижимая тетрадку к груди, зашёл в большой холл, увешанный картинами, сверху, с какой-то лестницы, стала кричать некая дама. Я бросился наутёк. Это было моё первое и последнее обращение к писателям с собственными рукописями. Проверяю себя на двоих-троих своих друзьях».
«Каждый исписанный лист бумаги – это испорченный лист бумаги. Каждый белый, чистый, лист бумаги сохраняет возможность быть исписанным гениальными мыслями. Я почитаю бумагу; я её безгранично люблю. И переписываю, пока на ней есть даже самая незначительная погрешность в букве, пока не исчезнет и последнее перечёркнутое слово. Писатель должен почитать бумагу.
«И сам не знаю, как я в 1937 году остался жив…
В 1940-м меня ужасно побили после выхода одной книги… Я отправился в Среднюю Азию, чтобы набрать воздуха. Там познал многие тайны и задумался… Почему, например, не могут друг друга терпеть собака и кот? Или: почему змея боится прямокрылого жука? Жук упадёт на змею – и она мертвеет. Жук стоит на её голове. Чтобы сохранить равновесие и не упасть, он держит раскрытыми крылья; и если змея пошевелится, он свои зубцы запустит ей в глаза – потому змея замирает… Азиатские ласточки гнездятся в песке. Змеи поедают их яйца. Ласточки приносят к своим гнёздам жуков, чтобы те охраняли их яйца. Неизвестны условности между ласточкой и жуком. Но когда змея видит жука, то удаляется от гнезда... Сколько таких чудесных явлений и тайн в природе!..»
«Я был рад, что живу, что хожу, что дышу. От радости жизни начал писать стихи. Наверное, модернистские. Но только для себя».
«И я пишу экспериментальные тексты. Только не печатаю их. Огонь хранится в стальных сосудах. Бумаге легко придать всевозможные формы, она легко сворачивается. Но сверните вы в такую форму железный прут. Тогда я буду вам удивляться. А это лучше всех умел и знал Шекспир. Мы смотрим на такое железо – и удивляемся. Шекспир нашёл свою формулу, как его сворачивать в желаемую форму… Главное в литературе – найти форму для своей мысли… Красота – это концентрат истины... Слово должно быть куском каменного угля. Без капли воды».
«Писатели делятся на пишущих о том, что видят – лес над озером (Толстой, Чехов, Пушкин), и на пишущих о том, что отражается в воде (Гоголь, Достоевский, Щедрин). Я не люблю первых. Достоевский – это высшая математика человеческой души. Он прочувствовал и выразил весь спектр личности человека. А палитра Чехова из трёх цветов».
«Фадеев любил власть. На своём юбилее в Зале Чайковского он сказал: «Обещаю тебе, товарищ Сталин, что напишу, сейчас как раз его пишу, произведение мирового, исторического значения». Я никогда не слышал, чтобы человек произносил более трагические слова о себе. Меня пот облил. По-моему, такое заявление – самоубийство. Он сказал это, чтобы и таким образом поставить себя в положение зависимого, чтобы себя обязать этим заявлением, чтобы создать для себя ситуацию, из которой невозможно отступление. Какой ужасный крах!»
О Шолохове лишь кратко: «Посмотрим, что будет. Надо подождать».
Леонов – увлечённый и неординарный ботаник. Знает тысячи латинских названий. Изучает жизнь животных и растений. Из лесу перенёс муравейник на свою дачу, чтобы наблюдать жизнь муравьёв. Его страстно интересуют тайны природы. Больше, чем тайны состояний человека и общества.
Леонов оставляет впечатление человека, который страшно страдал. Он удивляет умной эмоциональностью. От него человек может заболеть – тёмной метафизической печалью. Это большой русский. Трагичный писатель. Нереализованный дар. Может быть, лишь несколько человек в нашем веке имели и имеют талант и ум такие, как он.
Из-за всего этого я перед ним чувствую себя печально и по каким-то причинам пристыженно.
дикая вишня
offline
Alex Tequilazz
угу
вчера читала, как он писал свою Пирамиду. как раз союз разваливали, всё было очень плохо в стране..
он в ней излагал свой взгляд на прошедшее столетие, в которое жил, подводил итог.. ставил вопросы.. в 93м дописывал, работал с помощником, потому что почти ослеп, и текст по десять страниц - запоминал! - напряжённо работал, оттачивал материал.. блин - большой человек. в 94м умер.
угу
вчера читала, как он писал свою Пирамиду. как раз союз разваливали, всё было очень плохо в стране..
он в ней излагал свой взгляд на прошедшее столетие, в которое жил, подводил итог.. ставил вопросы.. в 93м дописывал, работал с помощником, потому что почти ослеп, и текст по десять страниц - запоминал! - напряжённо работал, оттачивал материал.. блин - большой человек. в 94м умер.